Ко дню дарования Торы
Рав Дов Бигон
Перед дарованием Торы у горы Синай Б-г сказал сыновьям Израиля: «Вы видели то, что сделал Я Египту,а вас понес на орлиных крыльях и привел к Себе» (Шмот 19, 3-4). Б-г наказал египтян за то, что порабощали евреев и издевались над ними. Он, как на крыльях птицы, собрал их и повел к горе Синай так, что им только казалось, будто они идут по земле. Они передвигались столь быстро и столь легко, что очевидно – земля летела под ними. Когда Египтяне настигли их на море, облако разделило между сыновьями Израиля и египтянами и задерживало, вбирая в себя, стрелы и камни, брошенные пращами.
Б-г раскрылся сыновьям Израиля у горы Синай. Он дал нам Тору, уговаривая принять её. Сначала она может показаться трудной, но потом невозможно будет оторваться от неё. Храня её, сыновья Израиля должны стать «царством священников и народом отделённым». Они должны оказать влияние на весь мир и, тем самым, исполниться обещание, данное Аврааму: «И сделаю тебя народом большим… и будет благословение, и благословятся тобой все семейства земли». Во всем этом чувствуется любовь Б-га к сыновьям Израиля.
Вспоминая о событиях Исхода и о даровании Торы, мы каждый день произносим благословение: «Благословен Ты, Б-г избирающий Свой народ Израиль, с любовью». И чем крепче мы привязаны к Торе, чем полнее мы раскрываем свое предназначение быть царством, влияющим на весь мир силой своего духа, тем полнее раскрывается любовь Б-га к своему народу.
Повозка и колесница
Рав Зеев Мешков
Светлой памяти и возвышению души Люба бат Михаэль Мешков (Лейзерсон), посвятившей двадцать лет своей жизни работе над комментарием к текстам пророков.Шай Агнон, лауреат нобелевской премии 1966 года, с таким теплом описывает бейт мидраш где-нибудь в местечке на Украине, где наш прадед сидел над Талмудом, и вникал в сложнейшие споры мудрецов… И, несмотря на табачный дым из трубочки, в какой-то момент все становилось ясно, и находились ответы на вопросы. По дороге в бейт мидраш, или обратно происходили маленькие чудеса для тех, кто строго соблюдает субботу, а иногда – не только для них.
Я люблю это тепло души, согреваемой печкой, и с удовольствием погружаюсь в него. И мне кажется, что этот табачный дым передался мне через кровь, вкусный дым без огня, наполняющий полутемное помещение, как воскурение первосвященника в святая святых в Йом Кипур.
И многое дали мне завораживающие хасидские истории. О том, как Бааль Шем Тов отправлялся со своими учениками в путешествие, неизвестно куда. Его верный кучер, не еврей, Аникса садился на козлы спиной к лошадям, и те перелетали вне времени в другое местечко, к корчме, где происходила неожиданная, но нужная встреча. Зачитывался Алексом Анским, перечитывал сборник хасидских историй рава Зейвина.
Когда я работал в Киеве (в “Мидраша Ционит”), познакомился с очень близким мне теперь человеком, великим еврейским художником-реалистом (если такое сочетание слов приемлемо). В его мастерской, куда он меня милостиво пригласил, я вглядывался в картину, изображающую хасидского ребе со своими учениками в поездке куда-то на телеге, запряженной двумя лошадями. Тесно, ученики жмутся друг к другу, лошадям тяжело, дорога-то разбита, но тащат. Ночь. Свет от подвешенного к навесу фонаря, озаренные им и светом слов учителя лица.
Я бы догнал эту медленную телегу, впрыгнул бы в нее, и слился с людьми в картузах и кипах, и мое лицо осветилось бы также как их лица.
Но нет, не могу, хотя и хотелось бы. Я весь в пророках, в их бурном вихре жизни, в которую они пытаются вместить Бога.
Вместить… Не как медитативное ощущение в чужом лесу и у чужой речке. Или чудо спасения от руки погромщиков, а как неопровержимую реальность жизни народа на святой земле, его достижения и победы, четкое ощущение Божественного присутствия в Храме, когда вошедший в его внутренний двор, так ясно воспринимает присутствие Бога, что, можно сказать, что человек видит Его.
И меня подхватывает колесница Йехезкеля, пылающая и светящаяся, все время в динамике. Угрожающие лики животных под небесами, под престолом Господина мира, управляющего всеми народами, чтобы привести к воскрешению сыновей Израиля на своей земле. Чтобы сухие кости оделись плотью, ожили, обрели надежду и пошли, подобному воскресшим из мертвых.
Я оживаю вместе с ними в Бавеле, чтобы воинством великим вернуться на родину, где горы протягивают мне ветви деревьев, как руки матери, дающей ребенку сладкие, сочные плоды.
А если не искать Бога в святой земле, не стремиться увидеть Его (даже, если это невозможно), Его престол начинает отрываться от земли, подниматься, оставляя святая святых, где он до этого стоял, позволяя человеку жить с Богом, с живым ощущением Царя, присутствующего повсюду, дающего жизнь, пророческое восприятие мира и посылающего благословение. И вот уже только края одежд Царя наполняют святая святых. А потом Он, Царь мира, скажет: “Небеса престол Мой, а земля – подставка для ног Моих” (Йешаяу, 61:1). Вот, Он отдалился и только ноги Его касаются земли. А в видение Йехезкеля Господин мира, или, как говорит пророк, образ Господина мира, уже над небесами, отделяющими Его даже от духовного мира (Йехезкель,1:26). И лишь желание Его по-прежнему является движущей силой всего.
И вот еще колесница.
Вот, в облаке пыли стремительно несутся колесницы Йегу, приближаясь к городу Изреэль. Две его стрелы, выпущенные с колесницы, подпрыгивающей на камнях, поражают двух царей-идолопклонников, злодеев, царя северного царства и царя южного царства. Изэвель, жену Ахава, дочь цидонского царя, выбрасывают из окна, .В Шомроне воспитатели убивают детей царя, переданных им на попечение. Шесть тысяч служителей Бааля, приглашенных на праздник, убивают мечом, как овец (Мелахим II, главы 9, 10). И многие из тех, кто сталкивается с этим текстом, говорят: “Наверно можно было иначе”. Но ведь Йегу было сказано через пророка: “Так сказал Бог Израиля: «Помазал Я тебя, чтобы быть (тебе) царем для народа Бога, для Израиля; И ты поразишь дом Ахава, господина твоего, чтобы Мне отомстить за кровь рабов Моих, пророков, и за кровь всех рабов Бога, (павших) от руки Изэвель. И пропадет весь дом Ахава, и истреблю у Ахава мочащегося к стене, и спрятанного (в доме), и оставленного (в поле, и не будет их) в Израиле. И сделаю с домом Ахава то же, что с домом Яровъама, сына Нэвата, и что с домом Баша, сына Ахия. Изэвель же съедят псы в уделе (у) Изреэля, и не будет (того, кто) похоронил бы (ее)». И отворил он дверь, и убежал” (Мелахим II, 9: 6 – 10).
А когда Йегу, рискуя своей жизнью, не преследуя никаких личных целей, исполнил с полной верой в помощь Божественного проведения, все возложенное на него, ему было сказано: “И сказал Бог Йегу (через пророка): «За то, что ты преуспел в исполнении того, что правильно в глазах Моих, (и) как все то, что (пожелал Я) в сердце Моем сделал с домом Ахава, потомки твои четвертого поколения будут сидеть на престоле Израиля”. (Мелахим II, 10:30).
Легче всего быть милосердным за счет других, даже за счет Бога. Милосердные забывают о том, что Изэвель, опираясь на служителей Бааля, убила несколько тысяч пророков и праведных людей. Она не испугалась чудес Всевышнего, и даже огня, сошедшего на гору Кармель, и продолжала свои злодеяния. Тысячи вдов и сирот остались нищими и голодными, так как их имущество было забрано в казну Изэвель. Но милосердных это не интересует. Можно только сказать, что милосердие иногда переходит в свою противоположность.
И как должен был поступить Йегу, которому ничего не нужно было для себя, и все, что у него было – сотня верных ему воинов. Вы бы взялись захватить укрепленные города голыми руками? Что он должен был делать с горсткой людей, примчавшихся на колесницах к Шомрону из Гилъада? Поставьте себя на его место. И станет понятно: или сейчас – или никогда. И то, что он не сделал сразу, не смог, действительно, сделать потом.
Йегу – великий праведник, говорит Гемара (Санэдрин, 102а). А исследователи говорят: “Ну, это поздняя приписка”. Да, действительно, чернила еще не высохли.