Глава Шмот

21 Тевета 5769,   17 января 09

ЗА СУББОТНИМ СТОЛОМ

«И встал новый царь, который не знал Йосефа, и сказал народу своему: «Вот народ сыновей Израиля многочисленнее нас. Давайте перехитрим его, чтобы он не размножался, иначе, когда случится война, присоединится и он к неприятелям нашим, и будет воевать против нас, и уйдет из страны» (Шмот, 1:8-10).

Раши в качестве комментария к словам «и встал новый царь» приводит мнение Шмуэля, согласно которому фараон был тот же самый, но его отношение к евреям настолько изменилось, что его можно было назвать новым человеком. Мгновенный переход от уважительного отношения к семье человека, спасшего Египет от голода, к политике лишения его потомков всех прав, угнетения и  безжалостного уничтожения… Он не поддается логическому анализу.  Евреи не могли представлять угрозу для Египта. Они находились на его территории уже более двухсот лет и многие из них мало отличались от коренного населения. Характеризуя состояние народа после того, как умерли все сыновья Яакова, Тора говорит: «…и сыновья Израиля расплодились, и размножились, и возросли, и усилились, и наполнилась ими земля та» (Шмот, 1:7). Мидраш поясняет: «Наполнились ими цирки и театры (места, в которых устраивались представления, рассказывающие о жизни богов)». Иными словами, усилия Йосефа (который, опасаясь ассимиляции, добился разрешения на проживание евреев в северной части Египта – земле Гошен) не принесли плодов: только представители колена Леви остались скотоводами и превратились в хранителей традиции отцов, а народ отказался от привычного образа жизни, оставил традиции отцов и потянулся за чужой культурой, постепенно проникая как во все крупные города, так и во все сферы деятельности. И хотя, по мнению мудрецов Талмуда, многие из сыновей Израиля «не изменили своих имен, сохранили свой язык, не говорили дурное друг о друге, и не было среди них ни одного, кто бы отличался недостойным поведением» (Ваикра Раба, 32:5), во всем остальном они являлись весьма лояльными и активными гражданами страны. Им казалось, что можно не только мирно существовать с египтянами, но и сотрудничать с ними, укрепляя технику и экономику. Культура Египта представлялась продуктом высокоразвитой цивилизации, обогащающей знания человека о мире и о действующих в нем силах и привносящей в обыденную жизнь величие, красоту и смысл. И поэтому общим для всех сыновей Израиля (кроме физических страданий и унижения) стало чувство горечи, вызванное непониманием того, как друзья, соседи, коллеги и единомышленники превратились во врагов и мучителей.

            Еврей изначально обладает иной душой, принципиально отличающейся от души египтян. Какие бы ошибки ни совершал человеческий разум, восхищаясь чужим богатством, силой и знаниями, еврейская душа не позволяет перейти последнюю черту, благодаря ей сохраняются самые элементарные нравственные качества. Более того, мотивы и цели деятельности еврея отличаются от мотивов и целей, преследуемых неевреем. Как бы ни заботился он о собственной выгоде, глобальность его души в значительной степени направляет его помыслы в сторону общего блага и исправления всего мира. Желание улучшить, усовершенствовать, преобразовать налагает отпечаток на деятельность любого еврея, даже когда он (не дай Бог) поклоняется чужим богам. И именно эта активность, казалось бы, столь полезная для любого общества, рождает у местного населения ощущение присутствия чужого и чужеродного тела, которое переходит в чувство отвращения.

Еврей испытывает горечь, но она возвращает его к самому себе. Занимаемая должность, профессия, знания, культура, возможность влиять на людей – все это утрачено. И, более того, оказалось совершенно неважным, потому что цивилизованный мир показал, что инстинкт ненависти к сыновьям Израиля превыше всего. Прежние ценности больше не существуют для еврея. Но и для нееврея они потеряли свое значение, хотя он никогда не признается в этом даже самому себе. Рациональное мышление и культура были отброшены этим необъяснимым чувством. Сказано (Шмот, 1:12): «и чувствовали отвращение из-за сыновей Израиля» (а не «к сыновьям Израиля») – т.е. стали отвратительны сами себе. Иными словами, состояние египтян, описанное в Торе, можно выразить так: «Пока существует еврейский народ, для них нет покоя, и глядя на него, каждый из них испытывает отвращение к самому себе». Оказывается, даже будучи унижен, еврейский народ вызывает не насмешку, а совершенно необъяснимую ненависть, потому что на подсознательном уровне ощущается его моральное превосходство.

            Но горечь непонимания, почему ты был отвергнут, предполагает не только отчуждение от враждебной среды, в которой находится еврейский народ, но и уничтожение той душевной испорченности, которая позволяет омрачать жизнь пришельца, пожелавшего присоединиться к еврейскому народу. Иными словами, горечь должна истребить в еврее врожденный инстинкт пренебрежения теми, кто, разделяя их веру, приходит присоединиться к сыновьям Израиля и нуждается в поддержке и помощи. Сказано: «И когда будет жить у тебя пришелец в земле вашей, не притесняйте его. Как коренной житель среди вас да будет у вас пришелец, проживающий у вас; люби его, как самого себя, ибо пришельцами были вы в земле египетской, Я Б-г Вс-сильный ваш” (Ваикра, 19:33). Испытанная горечь от непонятного и неожиданного отчуждения египтян и их нескрываемой неприязни к лояльному населению должна стать силой освобождения от ограниченности, продиктованной животным или племенным инстинктом держаться ближе к своему генотипу. Речь не идет об особенностях человеческого сознания и подсознания, приводящих к необъяснимой и безграничной ненависти египтян и других антисемитов к сыновьям Израиля. У еврейского народа нет тех психологических проблем, которые могли бы пробудить такую ненависть к пришельцам. Но Тора призывает истребить даже естественную неприязнь к чужому человеку, возникающую исключительно из-за его происхождения. Тора требует проявления братской любви ко всем, кто пришел к истинной вере и пожелал стать частью еврейского народа. Для этого нужно подняться на такой уровень сознания, когда духовность (а не происхождение человека) становится определяющей в человеческих взаимоотношениях.

            Б-жественная искра, спрятанная в еврейском народе, делает его непохожим и невыносимым для других, даже если он сам забывает о ней. И поэтому в нееврейском сознании нет более постоянной и общей тенденции, чем бессознательная непримиримая ненависть к еврейскому народу.

            Если обратиться к древнему времени, то самым ярким примером являются события, описанные в свитке Эстер: «И увидел Аман, что Мордехай не становится на колени и не падает ниц, и преисполнился Аман ярости, и показалось ему мелким делом простереть руку на одного Мордехая. И задумал Аман истребить народ Мордехая: всех евреев во всем царстве Ахашвероша» (3:5-6). Ненависть Амана так же, как и ненависть египтян, не поддается логическому объяснению.

Эллинистический мир также отличался ненавистью к нашему народу и нашей традиции, о чем свидетельствуют постановления Антиоха Эпифана и длительная война (144-118 гг. до н.э.), которую он вел против евреев, стремившихся соблюдать свой закон.

Эстафету приняли римляне. Их ненависть нельзя объяснить восстаниями 68-го и 132-го гг. н.э., так как жестокость их подавления, расправа над населением и многолетний террор выходят за рамки логики. Так же, как и во времена Амана, римляне несколько раз возлагали ответственность за действия той или иной общины или отдельных людей на весь еврейский народ. В качестве примера можно привести гонения во времена Траяна (правил с 98-го г. н.э.).Он был милостив к своим гражданам, и в память об этом в Риме впоследствии благословляли императоров, произнося: «Да сопутствует тебе успех, как Августу, да будешь ты править подобно Траяну». И только еврейский народ явился исключением. В ходе парфянской войны сыновья Израиля, проживавшие на территории Персии, помогали персам. Траян победил парфян, и решил он сделать то, что не делал ни один император: отомстить целому народу. По его приказу во всех подвластных Риму провинциях было убито множество евреев. Другим примером может служить правление Адриана (правил с 177 г. н.э.). На территории Иудеи при неизвестных обстоятельствах была убита его дочь. Результатом стали погромы во всех провинциях империи и изменение политики императора, преисполнившегося ненависти и решившего стереть память обо всем еврейском. Он распахал место, где прежде возвышался Храм, и засыпал его солью, превратил Иерусалим в языческий город, назвав его Элия Капитолина.

             Преемниками римлян стали христиане, объявившие, что они пришли исправить все недостатки еврейского народа, запутавшегося в грехах и оставленного Б-гом. Поэтому в унижении евреев они видели доказательство истинности своей веры. Об этом открыто писали отцы церкви, призывая истребить «это племя», оставив лишь небольшое количество евреев, чтобы их жалкое положение свидетельствовало о тех злодеяниях, которые они совершили. Для христиан характерна та же самая концепция – перенесение ненависти к одному человеку на целый народ. Придуманная ими история о доносе одного еврея на другого (которого они впоследствии сделали своим богом) стала причиной лютой ненависти ко всему народу. Лишениями всех прав, изгнаниями, погромами, истреблением целых общин и кровавыми наветами исчерчены все страницы еврейской истории средних веков .

Завершением этой многовековой непрекращающейся травли стала катастрофа. В 1942 г. в небольшом городке, расположенном недалеко от Берлина, состоялась встреча нацистского руководства, в ходе которой был принят план «окончательного решения» еврейского вопроса. Среди участников были Гейдрих, Гимлер, Геринг и Эйхман, глава еврейского отдела Гестапо. Участники конференции были уверены, что близится конец войны и к тому моменту, когда немцы овладеют всей Европой, под их властью, по мнению Гейдриха, должно было оказаться 11 миллионов евреев. И он предложил избавиться от «низшей расы». Активное, а иногда даже и инициативное содействие почти всего населения завоеванных стран сопровождало все действия нацистов. Это решение отличала тотальная беспричинная ненависть, не имевшая никакого отношения к религии, так как не делалось никакого различия между религиозными и ассимилированными евреями. До сегодняшнего дня планомерное истребление шести миллионов людей остается вне понимания.

На подходе к 21 в. христианской эры западный мир попытался осмыслить свою историю за истекший период и особенно за последние сто лет. Катастрофа стала центральной темой – нежеланной, но неизбежной. Деятели науки и культуры интуитивно понимали, что пока они не выявят причины произошедшей трагедии, не имеет смысла говорить о каких-либо достижениях человеческого разума, о золотом веке науки, искусства, о создании кинематографа, покорении космоса и т.д. Ответ не был найден. Он и не может быть найден.

Еврейская история непредсказуема. Казалось бы, зашло солнце еврейского народа в Европе, частично в Азии, в Северной Африке. План уничтожения должен был сработать. И вдруг из пепелища мирового пожара поднимается государство Израиль.

             Неумение осознать произошедшее является одной из серьезнейших проблем нашего народа. Это не какой-то особый недостаток, а естественное свойство людей, о котором наши мудрецы сказали: «Даже тот, с кем произошло чудо, не знает его» (Нида, 31а). Часто те, кто смотрят на нас со стороны, острее, чем мы сами, воспринимают происходящее с нами. Находясь в гуще чуда истории, мы не улавливаем мгновенный переход от самого страшного к самому великому, который может произойти – как любой переход в принципиально новое состояние – только благодаря «сильной руке и простертой мышце» Вс-вышнего.

Рав Зеев Мешков

Приемный сын?

             История, которую знают и евреи, и христиане, и те, кто читали «Приключения Тома Сойера и Гекельберри Финна». Вдова Дуглас читала Геку о Моисее в тростниках, как его мама: «… взяла ему ковчег из тростника, и обмазала его глиной и смолой, и положила в него ребёнка, и положила в тростнике у берега реки. И встала сестра его издалека узнать, что сделано будет ему. И спустилась дочь Паро купаться к реке, и служанки её идут рядом с рекой, и увидела ковчег в середине тростника, и послала рабыню свою, и взяла его» (Шмот 1, 4-5). Отметим, что слово «рабыня» (не работница!) здесь на иврите однокоренное со словом «рука», «локоть». Это самая близкая телохранительница принцессы, которая с ней, когда служанки – вдали.

             Обычное чудесное спасение будущего героя, как Ромула и Рема в логове волчицы, как Мальчика-с-пальчик в лесу и т.д. Все просто? Стоп! Я вспомнил, как лет сорок назад мы плыли на байдарке по Москве-реке, решив от Звенигорода приплыть в Москву. И уперлись в непроходимое препятствие: место купания советского фараона. На многие километры и река, и сосновый лес по правому берегу, и поля слева были огорожены высоченным забором с колючей проволокой и всем, чем положено. И я представил место купания фараона египетского… . Думаю, что там точно было «Посторонним вход воспрещен!». Невероятно, чтобы кто-то мог не только оказаться на месте, но и увидеть издали купание живого бога египетского, или (спаси, Озирис!) его дочерей. А тут и мама ребенка с ковчегом подошла куда надо (пропустили?), и поставила, где надо, а не пустила плавать по реке, как могло показаться, и сестра стоит, наблюдает, и, самое главное: дочь фараона спустилась к реке одна(!) оставив служанок в стороне, а ей по статусу самой ни раздеваться, ни вытираться не положено. Все это напоминает специально разыгранный спектакль. Но в чем цель? Смотрим дальше: «И вырос ребёнок, и привела его к дочери Паро, и стал ей сыном» (Шмот 1, 10). Ну ничего себе! Не кем-нибудь, а наследным египетским принцем, в обход всех сложных династических правил становиться подкидыш? Кстати имя «Моше», или Мосес, Мозес – египетского происхождения, переводится – «сын». Например Ра-мзес означает: «сын Бога Ра». 

А с чего началось? «И пошёл Муж из дома Леви, и взял дочь Леви. И забеременела жена, и родила сына, и увидела его, что хорош он, и прятала его три месяца» (Шмот 1, 1-2). Тора всегда указывает имена предков, иногда на много поколений назад, скрупулезно перечисляет все родословия не только евреев, но и других народов, а тут обезличены родители самого Моше! Значит не имена их важны, а то, что семья родителей Моше происходит из царского рода Леви. В Египте, как нам известно из устной Торы, они не участвовали в общих работах, а занимались сохранением традиции. В силу этого они могли, а возможно, и должны были иметь связь с домом фараона – хранителя египетской традиции. С другой стороны Тора нигде не упоминает сыновей или внуков фараона. Возможно, в семье у фараона была одна бездетная дочь и таким образом была потребность в египетском наследнике. На роль такого наследника и планируется ребенок из семьи Леви, который добавит дому фараона необычайную жизненную силу евреев. Его родители счастливы спасением сына, фараон обретает наследника, а посторонние наблюдатели ни о чем не могут догадаться, т.к. всех «нефараоновых» мальчиков уже давно убивают.

            После договорённости с семьей родителей ребенка, дочь  фараона разыгрывала беременность. Отсюда и задержка («и прятала его три месяца»), в течение которой принцесса демонстрирует округление живота. Купание (в отдалении от служанок!) по замыслу сопровождается имитацией внезапных родов, в которых ей «помогла» старшая сестра Моше, также посвященная в заговор. Но Моше оказался обрезан: «из детей Иврим этот!» (Шмот 1, 6). Принцесса не может принести его во дворец. Подлог может раскрыться. Вся инсценировка с договором и ложной беременностью грозит рухнуть. Положение спасает сестра (отметим, что она стоит рядом с принцессой, а вовсе не наблюдает «издалека»): «И сказала сестра его дочери Паро: а пойду и позову тебе женщину-кормилицу из Иврийот, и выкормит тебе ребёнка?» (Шмот 1,7).

Только спустя несколько лет («И вырос ребёнок, и привела его к дочери Паро, и стал ей сыном») Моше попадает во дворец. Очевидно, что «вырос» – это гораздо позже времени необходимого вскармливания (уже ходить научился). Либо за это время мальчику объяснили необходимость скрывать результат обрезания, либо, длительное время оттягивая кожу крайней плоти, обрезание замаскировали. Так или иначе, но Моше во дворце занимает место наследного принца Египта («и стал её сыном»), получает соответствующее воспитание и образование. Спектакль закончен, занавес!